После революции и по окончании Гражданской войны в деревне Строгино ещё долго сохранялся прежний уклад жизни. Увлекательные подробности об этом оставил в своих мемуарах уроженец села Николай Егорычев (1920-2005), который в 1960-х годах возглавлял московский горком КПСС, а затем много лет служил послом СССР в Дании. В Строгине жили несколько поколений его предков по линии отца, в соседнем Митине — по линии матери.
Первый сельский водопровод
Ещё в 1920-х годах все дела в селе решала община — общее собрание жителей деревни.
«Если кто-либо хотел построить новый дом для подросших детей, то только община могла выделить место для строительства и землю под него», — писал Николай Егорычев.
Сообща решали, кто и из каких материалов будет чинить обветшавший мостик; выбирали, кому доверить пасти деревенских коров, и даже устанавливали день, когда начинать рвать поспевшие орехи в местном лесу. В конце 1920-х годов начала расширяться Рублёвская водопроводная станция.
Два новых водопровода планировалось протянуть к Москве по строгинским землям. Как писал Егорычев, на общем собрании жители заявили, что разрешают прокладывать трубы только вдоль уже существующих дорог, не желая отдавать под раскопки часть своих полей.
Но такой вариант не устраивал строителей. После долгих споров строгинская община согласилась уступить часть земли, а взамен Рублёвская станция проложила вдоль главной улицы водопровод с пятью водоразборными колонками.
«Потом крестьяне придирчиво смотрели, сколько земли отрезают, контролировали до сантиметра. Так Строгино стало первой подмосковной деревней с водопроводом».
Дачникам сдавали лучшие комнаты
Ещё одна давняя традиция сельчан — продавать москвичам овощи со своих огородов и молоко — сохранялась до конца 1930-х годов. По воспоминаниям Николая Егорычева, постоянными покупателями у его семьи были обитатели Каляевской улицы (сейчас Долгоруковская).
Особенно большим спросом пользовалось строгинское молоко у владельцев небольших кондитерских лавок. Был ещё один популярный летний приработок у строгинских крестьян — дачники. Селились они почти во всех домах.
«Дачникам сдавали лучшие комнаты, а уж сами всё лето ютились кое-как. Но с их приездом было веселее. Да и доход хоть и небольшой, а для семьи — подспорье», — вспоминал Николай Егорычев.
Не избалованному разносолами мальчику запомнилось, как с открытием дачного сезона в деревне появлялись мелкие торговцы продуктами.
«Приезжали нэпманы с большими корзинами, в которых лежали очень вкусные белые булки из Покровского-Стрешнева, пекарни которого славились своим хлебом. Ктото привозил рыбу, кто-то колбасу».
Летним развлечением для юных строгинцев был сенокос. Как вспоминал Николай Егорычев, трава в Строгинской пойме вымахивала в рост человека, и всё было усыпано луговой земляникой. А косить разрешали буквально несколько дней.
Дело в том, что рядом, на окраине бывшего Ходынского поля (сейчас Октябрьское Поле) регулярно проводились военные учения, и пули долетали до строгинского луга. На время сенокоса стрельбы прекращали, и взрослое население деревни спешило заготовить сено для скотины.
Сюда приезжали смотреть авиапарады
Из Строгина было удобно наблюдать за авиапарадами на Тушинском аэродроме, которые стали народными праздниками.
«В Строгино в эти дни приезжало несметное количество людей! Берег у нас высокий, перед нами тушинское поле — всё видно как на ладони», — писал Николай Егорычев.
В 1937 году он стал свидетелем, как один из опытных лётчиков не справился с управлением и сел на воду около пляжа. «Мы с другой стороны Москвыреки наблюдали за этими полётами и увидели, как к берегу подъехала машина, из которой вышел Иосиф Виссарионович.
К счастью, лётчик не пострадал. Он поприветствовал Сталина, и они стали активно беседовать». Позже стало известно, что в тот день пилотам, зная, что с кем-то из них может поговорить Сталин, выдали новую форму и хромовые сапоги на кожаной подошве. Вот эта новенькая гладкая подошва, соскользнув с педали, и подвела аса…
Загрузка ...
